Информационная система сопровождения деятельности федеральных инновационных площадок

Как говорить с детьми об искусстве

Учитель петербургской школы «Унисон», учитель истории Санкт-Петербурга, искусства, МХК, автор учебных курсов «Анализ киноформ», «История искусств» считает, что главная задача встреч с детьми – подготовить их к встрече с большим искусством, помочь почувствовать красоту и величие языка искусства, овладеть этим прекрасным языком.

Татьяна Александровна Валерич рассказывает о начальной части своего курса «История искусств», которая называется «Введение в изучение истории искусств».

От диалогов об искусстве – к знанию о жизни

Изобразительное искусство уходит корнями глубоко в историю, его истоки относятся к первобытным временам. Оно представляет собой глобальную структуру, проявляющуюся в разных видах, жанрах, стилях, течениях, традициях и школах. Эта структура реализована в уникальном по всеохватности своего содержания «тексте», именуемом изобразительным искусством. 

Знакомство с этим «текстом» – необходимая ступень в культурном освоении мира. Оно дарует глубокое интеллектуальное наслаждение и духовную радость. Открыть «текст», подготовить ребенка к встрече с ним – задача того, кто берет на себя обязанность ввести его в мир искусства.

На базе школы «Унисон» создан курс «История искусства», включенный в общепрограммный цикл гуманитарного воспитания учеников. Его начальной частью является «Введение в изучение истории искусств», рассчитанное на 36 учебных часов и содержащее два раздела – лекционный и практический. Курс читается на материале мирового изобразительного искусства, представленного как в подлинниках, хранящихся в музеях Санкт-Петербурга, так и школьной коллекцией репродукций.

На доступном детской аудитории и в то же время адекватном предмету разговора языке дается представление об искусстве, о его месте в познании и бытии, его функциях.

Изобразительное искусство вычленяется из ряда других видов искусства (среди которых кино, музыка, театр и др.). Определяются виды собственно изобразительных искусств – живопись, скульптура, архитектура, графика. Это является первейшей очевидной задачей курса.

«Текст» сформировался в сложной и выверенной к нынешним временам до каноничности понятий языковой системе. Освоение ее основных разделов – еще одна важная задача на этапе введения в историю искусств. «Композиция», «пропорции», «тектоника», «цвет», «перспектива», «ритм», «линия», «свет», «пластика» и др. – базовые понятия «грамоты» изобразительного искусства. Они составляют главный рабочий арсенал, необходимый для чтения «текста».

Важно отметить, что курс, на первый взгляд являющийся общепознавательным, подчиняется сверхзадаче. Все, о чем автор говорит и что пытается передать своей аудитории, чем они вместе занимаются, в конечном счете оказывается не только знанием о предмете истории искусства. 

В этих диалогах и «включениях» в мир искусства открывается, расшифровывается в ходе анализа произведений искусства знание о жизни и о творчестве как сути и источнике самой жизни.

Душа, полная чувств – идеал и высшая ценность. Только такая душа способна к полноте бытия. Известно, что чувства не насаждаются из чужого опыта и не приживаются на «непаханом поле». Известно, что мы получаем их в конце каких-то личных движений – души, ума; в результате извлечения опыта из собственного переживания. Вхождению в мир и подключению к богатству универсальных ценностей содействует личное усилие. Об этом важно сказать в детстве, в пору «тотального первоначала». Ценностей старый многотысячелетний мир накопил предостаточно – кому? Адресат один: каждый ново-входящий. Зачем? – по высшему счету, вероятно, ради приобщения к абсолютному, ради «диалога» с миром, в котором рождается интерес к его познанию и тяга к собственному творчеству.

Как методика выстраивается в ходе самого преподавания

Программа обыкновенно – продукт оптимистичного и ничем не сдерживаемого замысла. Учебная – не исключение. 

Для всех групп детей (от семилетних до десятилетних) предмет «История искусства» новый. Скорее всего, они не слышали еще ни одного понятия, с которыми они должны были столкнуться в рамках этого предмета. Наверное, никто не говорил им, ради чего они будут изучать предмет «История искусства». Я об этом тоже никому не говорила, так как они – мои первые ученики, и наше общение будет вырастать на почве полной новизны. Методики нет, ее не может быть по факту обстоятельств. По-настоящему она выстроится в процессе. Есть учебный план и предметная программа. Они для меня как топографическая карта с обширным топологическим приложением для удержания цели движения. С их помощью будут прочерчены траектории для детей. Впереди у них – новое пространство и открытие возможностей наращивать объем жизненного зрения – вширь, вглубь, ввысь.

В своих тактических построениях я исхожу из некоторых законов драматургии, так как они отражают закономерности психологии восприятия. В частности, в изложении материала (как курса, так и отдельного занятия) важен принцип триадности:

• предельная концентрация, информационная насыщенность вначале – с тем, чтобы захватить стихией новизны, шквалом множественности, ошеломить, заставить удивиться в этом состоянии, вызвать желание включиться, откликнуться;
• насыщенность провокационными сопоставлениями, контрастностью (тематической, стилевой, историко-временной и т.п.), идентификация с любым персонажем или образной ситуацией вне зависимости от их временной удаленности, активный и разносторонний диалог – на этапе анализа;
• и финал – как этап наших индуктивных упражнений, в частности, освоение шкалы обобщений «текст-контекст, интертекст».

Среди других примеров воздействия, заимствованных из драматургического арсенала, важны атмосфера, ее тон и интонация собеседования. 

Наше дворцовое местонахождение, класс с четырьмя окнами – на Фонтанку, дворец Белосельских-Белозерских, Аничков мост и Невский проспект, наш «волшебный фонарь», выводящий на стену картинные изображения (и в каком количестве!), огромный старинный стол, на котором лежат книжные фолианты или «ковровым» методом разложены открытки, репродуцирующие живопись, – все помогает держать атмосферу.

Иногда мы ее украшаем музыкой. Атмосфера не академична, и это облегчает моим маленьким слушателям восприятие груза очень серьезных знаний.

Здесь можно отметить еще моменты, для меня принципиальные. В целях сохранения полноты смысла информация для детей адаптируется в очень незначительной мере. Фильтрации почти не подвергаются ни темы, ни факты, ни терминологический язык. Такой аванс детскому сознанию позволяет ему создавать некоторые базисные накопления. И рано или поздно они могут «выстрелить» ростками понимания (или таланта, удивительного или как будто бы неожиданного). 

Дети воспринимают ровно столько, сколько им позволяют в их возрасте определенные регуляторы сознания.

Я же наблюдаю восхитительные картины детских реакций – открытый рот, блеск в глазах, крик ответов, борьба за места «у картины», беготня к стене с изображением – рассмотреть деталь, собственная инициатива записать поразившее слово (медленно, с тяжелым нажимом – пальчики вжаты в ручку – но как сосредоточенно, с какой полнотой усилий, заинтересованностью – мотивировка для меня прозрачна), и на следующем занятии сладостное удовольствие на лице оттого, что поразил всех ответно-выученностью и произнесенностью «невероятного» словца. 

Наряду с педагогическими целями есть такая, в которую посвящены и дети.

До нее нам и близко – «всего три остановки на 10-м троллейбусе», и далеко – через усердные труды и овладение ее непростыми кодами. Эта цель – Музей. Так у нас возникает осознанная необходимость изучать язык изобразительного искусства: занятия насыщаются и прикладными задачами, мы постепенно осваиваем основные его элементы – композицию, цвет, рисунок и т. д. Замечу, этим дети занимаются с другими педагогами практически на уроках живописи.

Таким образом, курс «Введение в изучение истории изобразительного искусства» в соответствии с названием может расцениваться и как своеобразный трамплин по перелету в Музей, а наш класс – как аванзал перед уникальной музейной анфиладой, где в таком головокружительном развороте представлено такое количество мыслей и чувств! Такое количество людей!.. И происходит оглушительное столкновение с образом самого времени и мира в нем. 

Дети нашей школы знакомы уже со многими музеями Петербурга и постоянно занимаются в параллель со школьным обучением еще и в Эрмитаже. Поэтому именно Эрмитаж занял в нашей жизни такое особое место и отмечен таким особым ореолом, именно его мы и называем Музеем. О крупнейших музеях, находящихся за рубежом, дети тоже узнают и уверенно о них мечтают.

Как мы с детьми узнаем друг друга через искусство

Все основные вопросы и ответы, обещания и сам горизонт нашей совместной деятельности я постаралась обозначить в первые 45 минут нашего знакомства с детьми. Происходит это у всех групп в ходе разговора о нескольких картинах, их анализа, обсуждения. 

Вопросы-ответы – обычная форма разбора вещей.

В диалогах дети наиболее портретны.

Обнажаются их удивительные рабочие механизмы и реакции, ясно проявляются способности мыслить, чувствовать, воображать. Передо мной возникают очень подробные психологические и психические характеристики подопечных. На известном языке это называется «материал для диагностики и коррекции», на другом, которым пользуюсь я, – диалог, пути узнавания друг друга.

В первых же мизансценах с «волшебным фонарем» мы много узнаем друг о друге, адаптируемся к материалу и атмосфере, определяем ключевые для нас слова и, вероятно, уже тогда бередим какие-то (из самых священных) человеческие чувства или предчувствия. А в глубине этих предчувствий, возможно, начинает зреть пока неосознаваемая мысль, которая выстрелит пониманием, что искусство – это сама жизнь и жить – это искусство.

В «пробах перьев» моих слушателей уже сквозят понятые в отблесках искусства метафоры жизни…

И все же многим детям было трудно, очень долго было трудно. Они ничего не могли для себя обнаружить в новом «птичьем» языке, в изобразительных феериях, которые производила наша «латерна магика». 

И главное, не могли понять ценность наших целей. Для них они не имели цены. Язык был в корне чужд. И вся постигаемая нами материя была для них чужда. Их детское поведение отражало конфликт субстанций – одной, проводниками которой поневоле стали они, и другой – от сути которой искусство. Так, в процессе их роста возник конфликт, их сознание оказалось на весах противоречий. Состояние сложное, но, по сути, очень продуктивное. Я продолжаю нагружать «весы», не боясь перегрузки. Перегрузка в этом случае имеет положительный знак. Я жду результатов. Пытаюсь не отступать от идеального первообраза ребенка, в каждом такой увидеть или вызвать из его собственных глубин.

Полный текст доступен по ссылке. 

АВТОР Татьяна Валерич

учитель петербургской школы «Унисон», учитель истории Санкт-Петербурга, искусства, МХК, автор учебных курсов «Анализ киноформ», «История искусств» для школы «Унисон». Образование Татьяна Валерич получила в Санкт-Петербургском государственном академическом институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина, факультет теории и истории искусств, и во ВГИКе по специальности «Режиссер документального кино»